– А что – и заткну! Так, птичка, колись, видела ли ты поблизости других таких же, как вот этот субъект! Учти, что чистосердечное признание облегчает вину!
Птичка посмотрела на меня.
– Большой толстый тролль! Мы видели таких!
– Кто мы? – спросил кот.
– Я и еще другие, нас тут много. Вас?
– Птиц, наверное, – подсказал я.
– Верно. Ну так где вы видели троллей?
Птица рассказала, но мы не сразу поняли, о чем речь. Понятие о географии у малявки было странным, она мерила этот вопрос своей меркой, и нам пришлось изрядно попотеть, разбираясь в хитросплетениях птичьих смыслов. Аспарагус даже показывал пичуге свою карту, но она чуть не довела крылатое существо до сердечного приступа.
Не выпуская пленницу из лапы, Аспарагус опустился на траву.
– Кажется, понял. Вкратце так – целая куча троллей остановилась лагерем вот тут! Смекаешь, Фплиф! Это совсем рядом с логовом Бреккелота, только если мы пойдем выбранным путем, мы лагерь не увидим из-за этой горы. Но если эта умница не врет, тролли должны быть именно там.
– Интересно, откуда они? Что тут вообще происходит?
– Хотелось бы знать. Подозреваю, у нас объявились конкуренты. Эй, малявка, как давно громилы здесь ошиваются?
– Пришли сегодня утром, рано, – пискнула пленница.
– Какие же тут конкуренты, если Избранный – это я?
– Хороший вопрос.
– Не сгущай краски, лучше пойдем и спросим, что им нужно. Вдруг они смогут нам помочь, вдруг они встречали Бьянку?
Кот вытаращил глаза.
– Ни в коем случае! Ни в коем случае, тролль! Ты не должен раскрывать свое инкогнито!
– А оно у меня есть?
– Есть… Я имею в виду, на пути к свержению зла мы не должны размениваться на мелочи. В конце концов, может быть, эти тролли – просто какое-нибудь кочующее племя и к нашему делу отношения не имеют! Представь – заявляешься ты и начинаешь задавать вопросы, на которые они ответить не в состоянии хотя бы потому, что на них продолжает действовать Проклятие!
– Ты прав. Не подумал!
– Подружись с этой привычкой – думать. Иначе в жизни тебя ждут сплошные неприятности.
И тут к птичке, попавшей в кошачью лапу, пришло подкрепление. Целая стая – голов сто – расселась на ближних ветках и заголосила, чтобы несчастную пленницу отпустили.
– Цыц! – сказал Аспарагус. – Цыц!
Птицы замолкли, удивленные. В этой глуши они никогда не слышали ни одного «цыца», а тут получилось сразу два.
– Отпущу я вашу товарку. Птиц я не ем, терпеть не могу перья. Но вы должны мне кое-что рассказать. Вот ты! Не ты, а ты… а, неважно, вы все одинаковые. Лети сюда.
Одна из птиц расхрабрилась и подлетела, и кот тут же взял ее в оборот, засыпав вопросами. Про замок Бреккелота, про всякие магические фокусы, которые, как предполагается, могут скрываться поблизости, о коварстве вероятных чудищ, которые прячутся в берлогах и пещерах на пути к цитадели зла. Большую часть вопросов птица не поняла, но ее товарки, как могли, ей помогали. В конце концов, от их энергичного гвалта у меня разболелась голова. Кот продержался дольше, но и он наконец заорал, чтобы пернатые прекратили над ним измываться. Они прекратили, только когда Аспарагус сделал вид, что кладет в рот заложницу.
Кое-что прояснилось. По словам пернатых, никаких чудовищ поблизости не было, а сам замок не представлял опасности, ибо из него никто не выходил уже очень долгое время. Что значит «долгое» для этих малявок, трудно сказать, но это сообщение нам с Аспарагусом не понравилось. Если выяснится, что Бреккелота нет дома и он улетел навестить, скажем, больную тетушку, миссия окажется под угрозой. Вопрос насчет Бьянки не прояснился. Женщину-тролля не видела ни одна пичуга.
– Не унывай, Фплиф, проблема с женским полом, в конце концов, решится. Бьянка не из тех, от кого так легко отделаться, – сказал мне кот, забираясь на плечо. Птицы разом снялись с места и полетели навстречу солнцу и вольному ветру, а мы тронулись дальше.
Теперь Аспарагус обрел уверенность и гнал меня вперед, словно скаковую лошадь, стремясь испробовать, на что я способен. В конце концов, подумал я, почему бы не пробежаться. Иногда пробежка очень полезна для разгона застоявшейся в жилах крови, а если кровь движется быстро, она промывает мозги, сообщая им ясность мышления. Вот до чего я дошел.
Мне удалось взять приличный темп. Деревья и даже целые рощицы пролетали мимо меня и сваливались за горизонт, пока Аспарагус не взмолился, чтобы я прекратил безобразие. Котяра держался за мое плечо всеми четырьмя лапами и орал благим матом.
– Стой! Стой! Мы уже на месте! Стой! Тпрруу!
Передо мной возник замок, который вырастал из невысокой горы и походил на крем, украшающий вкусный торт. Выглядел он, впрочем, не так аппетитно.
– Стой, иначе мы в него врежемся! – Аспарагус вцепился мне в ухо и кричал на пределе своих легких.
Затормозить существу с моим весом не так-то просто, но я приложил все усилия. В конце тормозного пути я запнулся за небольшую скалу и рухнул ничком. Сколько раз за последнее время Фплиф проделывал такое, уже и не вспомнить. Видно, такова судьба простого деревенского парня.
– Приехали, – сказал Аспарагус где-то к северу от меня.
Я поднялся, остановил разбегающиеся в разные стороны глаза и огляделся. До массивных, как обычно говорят, ворот замка оставалось всего ничего, и кот был прав, когда опасался, что я врежусь. Я вполне мог снести их на полном ходу, чем, безусловно, прогневил бы хозяина жилища.
– Да, – сказал котяра. – Хоромы-то неважнецкие. Как думаешь, тролль?
Я посмотрел. Замок точно слепил какой-то большой ребенок. Взял, понимаешь, кучу каменных блоков весом в тонну, намесил раствора – и повеселился от души. Покажи это произведение совету умудренных опытом седовласых архитекторов из какой-нибудь академии, их всех свалил бы сердечный приступ. Дом великого волшебника-дракона мне представлялся иначе. Он выглядел заброшенным, поблизости не наблюдалось даже самой маленькой жизни. Гора безмолвствовала, и мне стало казаться, что мы не туда попали. С другой стороны, откуда мне знать о том, как живут Бреккелоты и Креккелогы?