Невеста тролля - Страница 45

Пока я занимался тем, что мне приказала Бьянка, то есть возвращался на проплешину, чародей решил взять инициативу в свои руки. В тот момент, когда принцесса вырвалась из заботливых рук секредуря и собиралась залепить ему затрещину, мэтр Чиквасор бросил какую-то блестящую пыльцу Бьянке прямо в лицо. Она сделала вдох и повалилась на траву. Наше сообщество мигом пришло в состояние, близкое к негодованию, но старый чародей по-учительски поднял палец вверх.

Подвластные этому жесту, я и Рофиррик замерли как вкопанные. Мы походили на моего двоюродного дядю Сумакуса, которого однажды поразил столбняк у порога собственного дома. По правде, это был не столбняк, а заклинание, брошенное одной колдуньей по наущению дядиной жены, которой не нравилось, что Сумакус завел себе приключение на стороне. В состоянии полной неподвижности бедняга простоял целую неделю, обдуваемый ветром и поливаемый дождями. Заклятие колдунья сняла лишь после того, как дядя поклялся жене в вековечной верности и тому подобном.

В общем, стояли мы, как дураки, точнее, как мой дядя Сумакус, и пялили глаза друг на друга. Принцесса лежала на траве с такой безмятежностью, словно была вовсе не принцесса, а лесная нимфа какая-нибудь.

– Как прекрасно безмолвие, – сказал магистр Чиквасор. – Не правда ли, друзья мои? Только послушайте!

Мы послушали. И не услышали ничего, кроме нерешительного шелеста ветра и бодренького похрапывания девицы.

Потом Рофиррик спросил:

– А с ней ничего не будет?

Магистр не услышал, ему пришлось воспользоваться своей трубой.

– А-а! Нет, ничего не будет, друзья мои. Это обычное Заклинание Забытья. Его еще принимают в медицинских целях, если кого-то мучает бессонница.

– А почему мы остановились?! – проорал секредурь. Не было гарантии, что Чиквасор услышит о первого раза. С этим субъектом надо вести себя громче, чем с другими.

– Дело в том, молодой человек, что до Брашвенга довольно далеко, а мое старое изношенное тело уже не такое, как в молодости. Если мы будем двигаться прежними темпами, мой дом покажется на горизонте только послезавтра вечером, – промычал, преисполнившись скорби, магистр. – А у меня там морские свинки не кормлены. И все потому, что мой последний камердинер сбежал с моей кухаркой.

Рофиррик спросил, как это могло случиться. На что Чиквасор отреагировал гневной тирадой, в которой выразил свое отношение к падению нынешних нравов и бессовестной сущности некоторых типов, интересующихся не выполнением долга, а личной выгодой. Насколько я понял, этот прохвост (камердинер) свистнул перед уходом все столовое серебро. Его невеста (кухарка) тоже не пожелала покидать работодателя с пустыми руками и унесла тумбочку, где обыкновенно хранились чародеевы полотенца.

В заключение своего выступления Чиквасор пообещал нам, что, если поймает этих негодяев, обязательно превратит их в тритонов или болотных пиявок.

– И что мы предпримем в связи с этим? – спросил Рофиррик, отодвинувшись от Чиквасора. Маг размахивал посохом, сражаясь с воображаемыми негодяями, но быстренько выдохся и был вынужден искать опоры в лице королевского писаря.

От нечего делать – половина разговора, как всегда, пролетала у меня мимо ушей – я сел на траву. Солнышко припекало и звало покемарить часок-другой.

– Я собираюсь перенести нас ко мне домой при помощи стандартного заклинания перемещения, – сказал Чиквасор. – Все это займет несколько секунд. Если, конечно, все пройдет нормально…

Рофиррик посмотрел на меня, словно это я что-то сказал, а не старикан.

– А можно спросить?.. А если пойдет ненормально… ну, хоть что-нибудь?

– Не беспокойтесь, молодой человек, вы имеете дело с магистром, а не с базарным факиром!

Чиквасор тоже уставился на меня.

– Между прочим, своим скепсисом вы оскорбляете мои седины, так что попрошу впредь не сомневаться…

Я поднял руку и помахал, чтобы выразить старичку свое восхищение. Слово «скепсис» (а кстати, что оно означает?) мне никогда в жизни не выговорить, если честно.

– Да я не оскорбляю, – отозвался Рофиррик, теребя траву носком ботинка. – Просто…

– Чего? А вы кто такой, молодой человек, и что здесь делаете?!

Мне показалось, что тощий и нескладный лишился всякого желания куда-либо ехать в компании с Чиквасором – обычным или каким-нибудь другим способом. Оглядевшись в поисках помощи, он остановился на мне. В этот самый момент я покусывал жареную баранью ногу, намазанную горчицей, отдавая тем самым должное кулинарным талантам местного населения. Пока я пытался состроить вопросительное лицо, которое бы означало «Чего изволите?» – Рофиррик успел отвернуться.

– Ладно, магистр, делайте, что хотите… раз такова наша судьба!.. Так тому и быть!

Секредурь подхватил принцессу, отволок ее за ноги в сторону и положил на траву. Бьянка храпела. Был у нас в Вороньем Глазе сапожник, так он умел издавать точно такие же звуки, особенно как примет внутрь изрядное количество браги.

Магистр некоторое время топтался на месте, словно в ожидании, что ему подскажут, что надо делать. Ну совсем как небезызвестный вам тролль. Рофиррик скромно держался от него на расстоянии, а я занимался бараньей ногой. Нога возбудила во мне аппетит, и я готов был проинспектировать весь багаж на предмет съестных припасов, но вспомнил, что мои спутники тоже должны чем-то питаться. Оставить их без провизии было бы нечестным. За подобное проявление эгоизма мамаша Глибба давно залепила бы мне приличную затрещину, это уж как пить дать.

Чиквасор между тем занялся чем-то таинственным. Если б не ПНТ (Проклятие Непролазной Тупости), я сразу бы понял, что происходит. Маг обошел широким кругом то место, где были мы, лошади, мулы и его возок на двух колесах. Каждые несколько шагов Чиквасор останавливался и тыкал в землю концом своего длинного посоха, при этом с уст его в большом количестве срывалась какая-то белиберда. Вынимая из карманов заштопанной хламиды непонятные предметы, старик принимался подкидывать их в воздух на манер уличного жонглера, какого я видел недавно в городе. Предметы падали в траву, а трава была высокая, что весьма затрудняло поиски. Магистр сердился и пыхтел, словно густая пшенная каша в котелке, и ему приходилось наклоняться, чтобы поднять очередную реликвию. Мне не понять суть волшебства, но, кажется, это оно и было.